English
Español
В Тунис мы пошли вчетвером: друг хозяина с девушкой, моя девятилетняя дочь, приехавшая из Питера на каникулы, и я. Переход не казался сложным - сто миль до итальянского острова Лампедуза и столько же до побережья Африки. Вышли под вечер, чтобы на следующий день прийти на Лампедузу, дабы не тыкаться впотьмах у незнакомого берега в поисках стоянки. Дочь впервые шла в столь длинный переход и, в принципе, о море ещё ничего не знала.
Стемнело. Огни Мальты скрылись за горизонтом, ветра почти не было, но откуда-то появилась небольшая волна. С каждым часом лодку всё заметней раскачивало. Зная старинное морское правило «Не бойся волны — бойся ветра», я не придал этому значения, но на всякий случай укрепил всё, что может сорвать, и подготовил штормовой парус. Всё-таки волну что-то должно было разогнать, сама по себе она появиться не может. Часам к двум ночи волнение уже превысило пять баллов и имело направление строго по курсу, проще говоря - «в морду». Лодка с трудом взбиралась на трёхметровую волну, резко переваливалась на гребне и, как на скейтборде, стремительно скатывалась вниз. Ночь была ясная, звёздная, и, к счастью, взошла полная луна, прекрасно осветив неспокойное море. Тут ударил шквал. Сила ветра росла от двадцати до сорока узлов, и мы влетели в восьмибалльный шторм. Обычные сухопутные люди, смотря прогноз погоды, часто удивляются, когда сообщают: «Высота волны - 6 метров», но не подозревают, что волна измеряется не от подножья, а как бы с нулевой отметки, то есть от уровня спокойного моря. А когда лодка скатывается к подножью волны «в яму», перед тобой оказывается стена высотой в двенадцать метров — это четырёхэтажный дом. Из парусов на яхте был установлен только «носовой платок» - маленький штормовой парус, нужный при встречном ветре больше для балансировки, нежели дающий какой-то ход. Вся надежда была на двигатель.
Мои пассажиры укачались давно, даже я к этому времени пару раз «покормил рыб». Друг хозяина, человек не чуждый морю, мужественно стоял со мной в кокпите, мокрый от брызг, с распухшим от солёной воды лицом. На случай аврала или аварии, должен был броситься помогать. Его девушка от ужаса зарылась под одеяло в каюте и тихо скулила. Дочь сидела в салоне и обессиленная пыталась бороться с тошнотой. Впервые попав в шторм, ребёнок не понимал, что может случиться что-то страшное, для неё страшней - запачкать диван рвотой, это же стыдно. Автоматика в таких условиях почти не работает, нужно управлять руками, руль на яхте большой, колесо - полтора метра в диаметре, и отпустить его нельзя ни на секунду. Волна бьёт по перу руля, ветер жмёт на рангоут, рулевой постоянно крутит руль и, взлетая на гребень волны, имея две-три секунды, пока лодка не скатится в пропасть, должен рассмотреть, что там впереди.
— Катя, не держи, возьми пакет и выбрось всё из себя, сразу станет легче! — крикнул я дочери, увидев в проёме люка сильно побледневшее лицо. — И сделай это два-три раза! К счастью, дочери, лет до 11, ещё признают авторитет отца и быстро подчиняются. Через десять минут щёки у неё заметно порозовели.
В борьбе со стихией прошло ещё два часа, пассажиры были вымотаны качкой, но встречный ветер и волна сильно тормозили ход, впереди была ещё половина пути. Есть одно лекарство, но это отнюдь не «Драмин», таблетки от укачивания — это обычное снотворное, вызывающее вялость и сон, во сне вестибулярный аппарат успокаивается и меньше реагирует. Не более. Проверенное лекарство — алкоголь. Нет, не напиться, в совсем небольших количествах алкоголь снимает болезненную психомоторику, успокаивает, на некоторое время исчезают рвотные позывы, и организм отдыхает, через час — полтора можно ещё добавить.
— Спускайся на камбуз, возьми в холодильнике три банки пива, одну, хоть силой, заставь выпить свою рыдающую подругу, другая - тебе, а третью дай моей дочери! - заглушая рёв ветра и снастей, прокричал я напарнику.
— Моя пива не пьёт, худеет, - начал бормотать он, - а не рано твоей девочке бухать?
— Твоя уже похудела килограмма на три, заставь, иначе в обморок свалится, скажи, что приказ капитана. А с дочерью я сам разберусь.
Через минуту в люк высунулось неимоверно удивлённое лицо Кати.
— Папа, ты в своём уме, это же пиво, мне нельзя, я ребёнок…
— Выпей треть банки, не больше, остальное отдай мне. Сейчас разрешаю, станет намного легче.
Лекарство сработало. Подруга перестала скулить и заснула. Дочь, получив первый в жизни допинг, даже попыталась вылезти наружу и посмотреть на вакханалию волн, но, получив доброе ведро воды в лицо, вернулась на сухой и мягкий диван.
Тут, по закону жанра, и подкралась серьёзная проблема.
Взлетев в очередной раз на гребень волны, я увидел судно, идущее пересекающимся курсом. Я шёл носом к волне и ветру, и изменить курс значило подставить борт, а это уже было смертельно опасно. Рассчитав угловые скорости, принял решение немного убавить обороты и дать кораблю спокойно пройти. По моим расчётам, я спокойно пройду по корме, когда он уже удалится на целый километр. Так и сделал: снизил скорость и, согласно правилам, вызвал по рации вахтенного штурмана, чтобы предупредить о варианте расхождения судов. Эфир на 16 канале (все корабли общаются в море именно на этом канале) не был пуст. В радиусе трёхсот миль находилось много проходящих судов, их мощные радиостанции добивали и из африканских портов, и даже из Сицилии. На мой запрос встречное судно ответило длинным эмоциональным текстом на итальянском языке. Даже можно было себе представить, как капитан жестикулирует, крича в микрофон. Я не понял ни слова. Снова и снова по-английски информировал:
— СУДНО, ИДУЩЕЕ КУРСОМ НА СЕВЕРО-ЗАПАД В ТРИДЦАТИ МИЛЯХ К ВОСТОКУ ОТ ОСТРОВА ЛИНОЗА, ЭТО ПАРУСНАЯ ЯХТА «ПОМОР», НЕ МЕНЯЙТЕ СКОРОСТЬ И КУРС, Я ПРОХОЖУ ПО КОРМЕ. КАК ПОНЯЛИ? ПРИЁМ.
В ответ неслись нескончаемые рулады итальянских слов. Положение осложнялось тем, что видеть ситуацию я мог только на вершине волны, как и говорил - несколько секунд, основное время или катился вниз, или взбирался наверх, без какого-либо обзора. Мы быстро сближались. В очередной раз забравшись на волну, я увидел, что капитан, или кто там был на вахте, сделал всё совершенно наоборот, судно сбросило ход, и теперь я целился ему точно в борт. Итальянские вопли смешались с моими английскими, никто никого не понимал. Я снизил ход до возможного максимума, ситуация становилась опасной, в любую секунду яхту могло развернуть бортом к волне.
Судно тоже снизило ход. Оно не собиралось меня пропускать, а как бы создавало аварийную ситуацию, в которой утону только я… и мой ребёнок.
— ГОУ! ГОУ! ФОРВАРД! РЕКТО! СПИД! РАПИДО! ДОЛБАНЫЙ МАКАРОННИК! — заорал я в микрофон, прибавив с десяток русских эмоциональных выражений. В ответ, на мой взгляд, лились ровно те же самые выражения, но непонятные мне.
— ПАРУСНАЯ ЯХТА У ОСТРОВА ЛИНОЗА, ОТВЕТЬТЕ ТАНКЕРУ «КОЛЫМА»! - вдруг произнесло радио на чистом русском языке. Голос был сонный, ленивый и совершенно не вписывался в эмоциональный накал.
— ТАНКЕР «КОЛЫМА», ЭТО ЯХТА «ПОМОР», СЕЙЧАС НЕМНОГО НЕ ДО ВАС, ВОЗМОЖНО СТОЛКНОВЕНИЕ С ОДНИМ ИТАЛЬЯНСКИМ МУДАКОМ.
— ДА Я И СЛЫШУ, КАК ВЫ ОРЁТЕ, А ТЫ УЖЕ И МАТОМ НАЧАЛ. ЯВНО НЕ ЗНАЕТ МАКАРОННИК АНГЛИЙСКОГО, А ТЫ - ИТАЛЬЯНСКОГО. ШТОРМИТ ТАМ У ВАС, ЧТО ЛИ?
— БАЛЛОВ ВОСЕМЬ. ПОКА ПАДАЮ МЕЖДУ ВОЛН, НЕ ВИЖУ НИ ХРЕНА, А ЭТОТ СНИЖАЕТ ХОД И НЕ ДАЁТ ПРОЙТИ ПО КОРМЕ.
— ДАЛЕКО ДО НЕГО?
- С МИЛЮ ОСТАЛОСЬ.
— ПОВИСИ НА СВЯЗИ, СЕЙЧАС ПОЗОВУ БОЦМАНА, ОН ЗНАЕТ ИТАЛЬЯНСКИЙ, ВЫЯСНИМ, В ЧЁМ ДЕЛО.
Несколько минут продолжались переговоры боцмана с моим встречным кораблём. Я, как мог, сдерживал лодку от разворота, на малом ходу яхта почти не управляема.
— «КОЛЫМА» ВЫЗЫВАЕТ «ПОМОР».
— НА СВЯЗИ. ЧТО-НИБУДЬ УДАЛОСЬ ВЫЯСНИТЬ?
— ЭТО ВСПОМОГАТЕЛЬНОЕ РЫБАЦКОЕ СУДНО, ОБСЛУЖИВАЕТ ТУНЦЕЛОВОВ. ОНИ ПЫТАЛИСЬ СКАЗАТЬ ТЕБЕ, ЧТО ЗА КОРМОЙ ТАЩАТ ДВУХКИЛОМЕТРОВЫЙ ТРОС В РУКУ ТОЛЩИНОЙ, ПОЭТОМУ И СБАВЛЯЛИ ХОД, ЧТОБЫ НЕ ДАТЬ ТЕБЕ НАЛЕТЕТЬ НА НЕГО, ТВОЙ КИЛЬ СРЕЖЕТ, КАК НОЖОМ, И ТЕБЕ КАРАЧУН БЫЛ БЫ. В ОБЩЕМ, ВРУБАЙ ПОЛНЫЙ И ОБХОДИ ИХ ПО НОСУ, ОНИ БУДУТ ЖДАТЬ, КОГДА ТЫ ПРОЙДЁШЬ. Я БОЦМАНА ПОДЕРЖУ В РУБКЕ, ПОКА РАЗОЙДЁТЕСЬ, НА ВСЯКИЙ СЛУЧАЙ, ВДРУГ ПОНАДОБИТСЯ.
— СПАСИБО, «КОЛЫМА». НЕ ЗНАЮ, ЧТОБЫ ДЕЛАЛ БЕЗ ВАШЕЙ ПОМОЩИ. ВЫ ГДЕ-ТО НЕДАЛЕКО?
— В ТРИПОЛИ, ПОД ПОГРУЗКОЙ СТОИМ. А ТЫ, ШКИПЕР, ПРИВЫКАЙ, ЭТИ РЫБАКИ-КОЛХОЗНИКИ, КРОМЕ СВОЕГО БАСУРМАНСКОГО ЯЗЫКА, НИКАКОГО НЕ ЗНАЮТ.
— ЕЩЁ РАЗ СПАСИБО. УДАЧНОГО ПЛАВАНИЯ!
Часа через три начало светать, и хоть ветер и волны не уменьшились, при свете как-то стало веселей и не так страшно. На горизонте появился маленький остров, скорей кусок камня с небольшим посёлком Линоза. Было принято решение спрятаться с подветренной стороны, встать на якорь и переждать стихию. Хотя больше нужен был физический и моральный отдых. Мне просто необходим был стакан виски и минимум три часа сна.
Из люка показалась голова дочери.
— Папа, меня опять укачало!
— Уже скоро приедем, час остался, спрячемся - качка прекратится.
— Ну укачало-то сейчас.
— Ну потерпи немного…
— А можно ещё пива?